Мы празднуем сегодня день смерти святителя Николая Чудотворца. Какое это странное совмещение слов: праздник о смерти... Обычно, когда кого-нибудь застигнет смерть, мы тоскуем и плачем об этом; а когда умрет святой - мы об этом ликуем. Как же это возможно?
Один из древних отцов Церкви, святой Ириней Лионский, говорит: «Слава Божия - это человек, до конца ставший Человеком...» Святые являются такой славой для Бога; глядя на них, мы изумляемся тому, что Бог может совершить над человеком.
И вот мы радуемся в день смерти того, кто на земле был небесным человеком, а, войдя в вечность, стал для нас предстателем и молитвенником, не отлучившись от нас, оставаясь не только таким же близким, становясь еще более близким, потому что мы делаемся близкими друг другу по мере того, как делаемся близкими, родными, своими Живому Богу, Богу любви. Радость наша сегодня так глубока! Господь на земле пожал, словно зрелый колос, святителя Николая. Теперь он торжествует с Богом на небесах; и как он любил землю и людей, умел жалеть, сострадать, умел окружить всех и встретить каждого изумительной вдумчивой заботой, так и теперь он молится о нас всех заботливо, вдумчиво.
Когда читаешь его жизнь, поражаешься, что он не только о духовном заботился; он заботился о каждой человеческой нужде, о самых скромных человеческих нуждах. Он умел радоваться с радующимися, плакать с плачущими, утешить и поддержать тех, кому нужно было утешение и поддержка. И вот почему мирликийская паства его так полюбила и весь христианский народ так его чтит: ничего нет слишком ничтожного, на что он не обратил бы внимание своей творческой любви. Нет ничего на земле, что казалось бы недостойно его молитв и трудов: и болезнь, и беднота, и обездоленность, и опозоренность, и страх, и грех, и радость, и надежда, и любовь - все нашло живой отклик в его глубоком человеческом сердце. Он нам оставил образ человека, который является сиянием Божией красоты, он нам в себе оставил живую, действующую икону подлинного человека.
Оставил он нам ее не только для того, чтобы мы ликовали, восхищались, изумлялись, но чтобы мы от него научились, как жить, какой любовью любить, как забывать себя и помнить безстрашно, жертвенно, радостно всякую нужду другого человека.
Он нам оставил образ и того, как умирать, как созреть, как встать перед Богом в последний час, отдав Ему душу радостно, словно возвращаясь в отчий дом. Когда я был юношей, мой отец мне раз сказал: научись в течение твоей жизни так ожидать смерть, как юноша трепетно ожидает прихода своей невесты... Вот так ждал и святитель Николай часа смертного, когда раскроются смертные врата, падут все узы, вспорхнет душа его на свободу; когда ему дано будет лицезреть Того Бога, Которому он поклонялся верой и любовью. Так и нам дано ждать - ждать творчески, не оцепенело, в страхе смерти, а с радостью того времени, той встречи с Богом, которая нас сроднит не только с Живым Богом нашим, со Христом, но и с каждым человеком, потому что только в Боге мы делаемся едины...
Отцы Церкви нас призывают жить страхом смертным. Из столетия в столетие мы эти слова слышим и превратно их понимаем. Сколько людей живет страхом того, что вот - вот наступит смерть, и за смертью - суд, а за судом - что? Неизвестно. Ад? Прощение?.. Но не о таком страхе смертном говорили отцы. Они говорили, что если бы мы помнили о грядущей кончине, как бы спешили делать все добро, которое мы еще можем успеть сделать! Если бы мы думали постоянно, трепетно о том, что стоящий рядом с нами человек, которому мы сейчас можем сделать доброе или злое, может умереть - как бы мы спешили о нем позаботиться! Не было бы тогда никакой нужды, ни большой, ни малой, которая превосходила бы нашу способность посвятить жизнь человеку, который скоро умрет.
Подумайте над этим. Подумайте, как славна, как дивна может быть смерть, если только мы проживем жизнь, как святые. Они - подобные нам люди, отличающиеся от нас только смелостью и горением духа. Как богата могла бы быть для нас память смертная, если вместо того, чтобы называться, на нашем языке, страхом перед смертью, она была бы постоянным напоминанием, что каждое мгновение есть и может стать дверью в вечную жизнь.
Дай нам, Господь, вдуматься в образы святых и не друг друга, даже не себя спрашивать о том, что же делать, а обратиться прямо к ним, к этим святым, из которых некоторые были поначалу разбойниками, грешниками, людьми, страшными для других, но которые сумели величием души воспринять Бога и вырасти в меру возраста Христова. Станем их спрашивать... Что с тобой случилось, отче Николае? Что ты сделал, как ты раскрылся силе Божественной любви и благодати?.. И он нам ответит; он своей жизнью и своей молитвой сделает для нас возможным то, что нам кажется невозможным, потому что сила Божия в немощи совершается и все нам доступно, все нам возможно в укрепляющем нас Господе Иисусе Христе.
Митрополит
Антоний Сурожский
|
;
