Вторым языком стало сквернословие, матерщина, нецензурная брань.
Все это – тяжкий грех, хула на Бога, потому что вторая ипостась Святой Троицы, Иисус Христос, назван Словом. Отцы Церкви учат нас обращаться со словами с величайшей ответственностью и осторожностью, так как знают о мистической способности сказанного материализоваться в действительности.
Сквернословие стало в наши дни столь распространенным явлением, что многие воспринимают его как реальность, данную нам в ощущении неизбежности. Для бытового сознания мат становится нормой. Даже представители искусства, интеллигенция и маленькие дети не являются исключением. Мат становится для богемных кругов особым шиком, а среди молодежи особенно стараются девушки.
Сквернословие – тяжкая духовная болезнь, которая нуждается в длительном лечении при помощи поста и наложении епитимий. Мат является как бы отхожим местом, и в этой зловонной стихии человек никогда не сможет себя осознать. Живое священное движение слова здесь не присутствует. Это, если хотите, молитвенный призыв, но только к другой духовной силе – к бесам. Нормальному человеку гораздо естественнее призывать Бога: «Господи, помилуй и спаси!» Но поскольку безбожное сознание не знает святой силы молитвы, то оно опирается на ту силу, которую ему подсовывает бес, – это его пароль. Даже в экстренных ситуациях люди зачастую призывают не имя Божие, а находят только матерные слова. Свидетельствуют об этом, например, расшифровки записей «черного ящика» после авиакатастрофы, где содержатся, в основном, нецензурные восклицания, являющиеся, таким образом, речевой опорой пилотов.
Е.Н.Мошкина, преподаватель-лингвист, кандидат филологических наук, рассказавшая, что не раз была свидетелем, как дети с речевыми дефектами и заиканием излечивались без помощи логопеда-психолога, когда начинали читать Псалтирь.
Стоит напомнить, что русский язык – один из трех мировых мистических языков (наряду с древнеиудейским и древнегреческим), который приспособлен для выражения духовных понятий, имеющихся в Священном Писании. Особенно это касается церковнославянского языка, на котором совершаются богослужения, читаются молитвы. Современный русский язык, строго говоря, по отношению к церковнославянскому – это жаргон, результат последовательного и длительного вымывания духовных основ языка, его духовная деградация. Об этом хорошо пишет игумен Алексий, клирик Барнаульского Знаменского монастыря: «Церковнославянский язык, изначально сформировавшийся как христианский, сакральный, уничтожает целый ряд тех страстей, которыми живет человечество. Скажем, на нем невозможно передать похабщину, скабрезность – в лучшем случае получится поучительно-морализаторская история, а похабный смысл исчезнет. Страсти на церковнославянском языке не звучат. Не звучит злоба, не звучит ненависть, невозможно выразить тот бешеный порыв, который у современного человека выражается взрывом ругани. Этот язык предназначен для иных целей».
Вслушаемся в то, как называются буквицы славянской азбуки: аз, буки, веди, глаголь, добро, есть, живете, зело, иже, како, люди, мыслете… Это же проповедь, апостольский призыв к праведной жизни, заповедь христианину.
Сегодня язык, данный нам для славословий и молитвословий, для познания благой Божией воли, для выражения красоты Божиего мира, унижен, используется для служения сатане. Зловоние порока – стихия дьявола, которую он внушает людям, помрачая их сознание, искажая представление о добре и зле. Более всего удручает масштаб данного греха. Сквернословием заражено все наше общество. Взрослые не стесняются злоречить при детях, дети, подражая взрослым, бравируют грязными словечками. Опасно здесь то, что либеральное понимание свободы личности и свободы слова как попрания всех этических норм и запретов размывает категории добра и зла, делая прозрачной границу между ними. Это превратилось в индустрию и намеренно делается теми, кто хочет скомпрометировать торжество Добра. К ним относятся приверженцы некоторых политических доктрин и представители пропагандистских средств, считающие своим долгом извратить любую идею и любую реальность, и здесь уже видится мощная угроза национальной безопасности. Тут впору опомниться и ввести табу на использование слов, сеющих нравственный и духовный разврат в душах людей. Этот запрет должен касаться хотя бы средств массовой информации, книжной продукции. Потому что в противном случае, воочию наблюдая реалии сегодняшнего дня, когда с экрана телевизора слышны заимствованные из уголовного лексикона обороты речи, можно быстро деградировать до уровня обезьяны. Это очень печальная перспектива. Именно наличие языка и речи выделяет нас как вид из мира живых существ и, следовательно, делает нашу ответственность за этот дар чрезвычайно высокой. Очистить язык от скверны в этом контексте – первоочередная задача, которая автоматически влечет за собой очищение от порока нашего ума, поскольку язык есть средство мышления. Если бы мы справились с этой проблемой, то, несомненно, оздоровили бы не только духовно-нравственный, но и экономико-политический климат России. Не случайно народ, племя в древности называли «языком». Горько звучит в данном контексте замечание академика Д.С.Лихачева в его работе «Черты первобытного примитивизма воровской речи» об уголовном жаргоне как явлении резко отрицательном: «С этими воровскими (тюремными, блатными) словечками и словцами распространяется и яд воровской идеологии, воровского мировосприятия. Это болезнь языка». Добавим: и болезнь нации, которая возлюбила не Бога, ведущего ко спасению, но мир, лежащий во зле (1 Ин. 5,19). В той же работе ученый отмечает, что воры чрезмерно суеверно относятся к языку: «Та необычайная, совершенно чудовищная гипертрофия брани в воровской среде, буквально через слово пересыпающая воровскую речь и ни к кому конкретно не обращенная, говорит о каком-то стремлении сделать свою речь действенной, активно воздействующей». Так человек хочет получить силу от магизма слов, это своеобразное заклятие. Лихачев делает интересный вывод: «Основное отличие воровского мышления состоит в возрождении магического отношения к миру». Таким образом, вновь получаем подтверждение тому, что матерная брань – это воззвание к темным силам.
Христиане знают, что Господь никогда не оставляет тех, кто живет по Его заповедям, а заповедано нам быть чистыми сердцем. «Как новорожденные младенцы, возлюбите чистое словесное молоко, дабы от него возрасти вам во спасение» (1 Петр. 2,2).
Скептик скажет: вот еще одна утопия, подобная той, что приглашала построить социализм «в одной, отдельно взятой стране». Увы, и вправду невозможно убедить все 150 миллионов россиян начать уважать и любить свой язык. Но что касается отдельно взятой личности, каждого из нас, то надежда не столь слаба, ибо святоотеческая мудрость утверждает, что каждая душа по природе христианка, и, значит, должна сохранить в себе ту память, когда «слово стало плотию и обитало с нами, полное благодати и истины» (Ин. 1,14).
Светлана ВЯТКИНА
|
;
