В этом году в Великую субботу мы празднуем Благовещение! В самые печальные дни — один из самых радостных праздников! Как это понять? Ведь что получается: начальные главы Евангелия соединяются с его финальными главами, мы празднуем первую весть о приходе Христа в мир — и сразу же встречаем весть о Его Воскресении… Так сказать, Альфа соединяется с Омегой… К чему бы это — такое совпадение? Быть может, нас ждёт какой-то особый год?
Прежде всего, надо принять во внимание, что ничего необычного в таком совпадении нет. Раз в 532 года Пасхалия повторяется, а следовательно, сочетание Великой субботы и Благовещения в истории уже случалось. Случались и более удивительные вещи: порой Благовещение приходилось на Пасху, и день этот назывался тогда Кириопасхой. В прежние времена в Церкви даже раздавались голоса: зачем, мол, соединять свадьбу и похороны, радость Благовещения и скорбь Великой субботы.
Подумаем вот о чём: в богослужении, в церковных праздниках мы стремимся приблизиться к небесной службе, к ангельскому славословию. Более того: в идеале земная служба должна полностью сливаться с небесной, и мы, земнородные, забыв всё земное, должны, как ангелы, стоять пред лицом Божиим. Но на небесах у Бога нет понятия «прошлое», «будущее»… В Боге для нас нет времени, мы уже не зависим от течения дней, но пребываем в более совершенном, вневременном состоянии. С небесной высоты реальная историческая последовательность земных событий уже не важна: мы разом созерцаем несколько событий и переживаем их по-новому, вне потока времён. Понятно, что на земле нельзя в полной мере приобщиться к такому совершенству, но некое понятие об этом состоянии наш церковный календарь всё же даёт. Христианское богослужение есть восхождение в вечность.
Но если взглянуть на совпадение праздников с человеческой, душевной точки зрения, то что получается. Вот я пощусь — даже строже, чем в Великий пост, посещаю богослужения Страстной седмицы, вместе с Церковью переживаю заново трагизм тех Великих дней… И вдруг, в самые печальные часы мне предлагают обрадоваться: наступил праздник, на землю пришла Благая весть. Как в душе-то соединить два таких противоположных состояния: скорбь и радость? Чему отдать предпочтение?
И тут надо отметить, что трагизм Страстной седмицы — он не подавляет душу, не наполняет её мраком и безысходностью. Конечно, мы страдаем, смотря на страдающего Господа, но печаль наша светла: все мы прекрасно знаем, что крестный путь завершился победой над смертью и адом, и в самые печальные минуты не можем не предвосхищать пасхальной радости. Это апостолам было простительно в дни между Распятием и Воскресением предаваться безысходному унынию, а для нас любое уныние — грех. Мы знаем и нас уже никто не обманет: любовь Божия сильнее смерти, и печаль Церкви — это не плач отчаяния, а упование и надежда на Господа. Это знание помогает нам по-иному посмотреть на простые человеческие горести и страдания. Скорбь христианина обязательно должна растворяться в светлом уповании, и праздник Благовещения как раз и укрепляет его на этом пути.
С другой стороны, и радость в Церкви должна быть светлой, чистой, умеренной. Вспомните, как Пречистая Дева встретила Благую весть: смиренно, трепетно, благодарно. И наше отношение к радости тоже должно быть таким же трепетно-благодарным. Вот если мы будем печалиться без отчаяния и радоваться со смирением, тогда видимое противоречие между двумя праздниками сотрётся, и мы сможем правильно настроить свою душу в этот день.
«Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему» (Лк. 1, 38). В этих словах нет никакой страсти: ни гордости, ни самолюбования, ни нетерпения, только тихая радость, мир душевный, не нарушенный даже этим великим известием, смиренная любовь. Только то сердце, где родился подобный ответ, может стать вместилищем для Бога. Не случайно, что именно эти слова так полюбились в Православной Церкви. Помните, например, как у Достоевского в «Братьях Карамазовых» старец Зосима говорит: «Смиренная любовь — страшная сила! Хотелось бы иногда поступить по-другому, но…» — и повторяет снова эти слова: «Смиренная любовь — страшная сила!» Вот и нам следует учиться той смиренной любви, которую имела Пресвятая Богородица. И каждый из нас должен научиться ей. Потому что эта любовь — страшное оружие, великое оружие, оружие, которое насквозь пронзает сердце человека, находящегося в злобе, раздражённого. Не надо отказываться от строгости и принципиальности, но следует помнить, что смиренная любовь — всё же более сильное оружие, чем любая строгость.
В этот знаменательный день всем нам следует прийти в храм, помолиться и приобщиться радости этого двойного праздника, победив все свои горести и печали. Скорбей у всех у нас в жизни много, много потерь, неудач, разочарований. В преддверии Пасхи Господней нужно все эти горести победить и очистить душу для радости. В последнее время православных много укоряли за их принципиальную угрюмость. Вот, мол, протестанты — они всегда с улыбкой, а православные словно уксуса напились… Конечно, нужно различать угрюмость и серьёзность, но всё-таки неплохо понимать, что без радости христианин — не христианин. Радость — это своего рода индикатор нашей веры, показатель нашего доверия Богу. Истинно верующий человек всегда радуется, какие бы невзгоды его ни посещали. Он верит, он доверяет Богу: «Пусть сейчас мне тяжело, но рано или поздно Господь меня утешит! Господь меня не оставит! Господь ради меня победил смерть, разрушил наше рабство греху, а значит, больше и бояться нечего! От греха Он очистит меня и из бездны адовой выручит меня. Он со мной, лишь бы только мне не отречься от Него!» Вот и совпадение праздников нас тому же учит: пусть вокруг печаль, пусть тело и душа устали от долгого поста, пусть ещё не настало время для пасхальной радости, но на дворе Благовещение, и унынию нет места. «Не рыдай Мене, Мати!» — «Радуйся, Благодатная!..»
|
