Случилась эта история полжизни назад, во время моей учебы в институте, за давностью лет сейчас об этом не стыдно рассказывать.
Я не просто любила русскую литературу, не просто ее читала, а ей жила. Тогда еще я не понимала, что, может, из-за отсутствия в моей тогдашней жизни молитв и посещения храма чтение русских классиков было глотком чистого воздуха. И, закрывая томик Пушкина или Лермонтова, хотелось продолжать общаться высоким слогом поэтов. Казалось, от изящных, легких и в то же время простых слов, льющихся на тебя, действительность изменится к лучшему. Хотелось укутаться и спрятаться в кружева текста Ивана Шмелева, как в нежную пуховую «паутинку», и защититься от жизненных неурядиц. А какое очищение приходило после слез, пролитых над страницами книг Николая Лескова! Это читалось обычно перед сном, может, не случайно, может, в те времена мне, невежественной в Православной вере, хотя и крещеной с младенчества, это очищающее чтение как-то заменяло вечернюю молитву и заставляло душу совершать хоть какую-то работу.
Однажды я читала в институте на какой-то не очень интересной лекции. Сидящая рядом студентка постучала мне по руке и спросила, все ли у меня в порядке.
- Да все хорошо, а почему ты спрашиваешь?
- У тебя такое страдальческое лицо, подумала, что-то произошло.
- Книга такая…
Сдача экзаменов и зачетов по русской литературе не была для меня какой-то проблемой. Скорее наоборот, эта была возможность показать свои знания и даже где-то немного ими похвастаться перед сокурсниками и преподавателем. Что и говорить, я явно гордилась своим умением тонко чувствовать автора и его произведения.
Перед экзаменами ко мне в гости наведывались три мои подруги. Я сидела и с видом «мэтра» либо объясняла им все по вопросам, либо просто пересказывала текст, который они не успели прочитать.
В тот экзамен по русской литературе все было, как обычно: моя уверенность в своих знаниях, приход подруг и сильное желание блеснуть перед преподавателем.
Последнее обернулось провалом. Я получила двойку. Для человека, за все годы по этому предмету не имевшего не только тройки, но даже четверки, это был страшный удар. Экзаменаторы вытягивали самых гиблых ответчиков, помогали всем студенткам, даже некоторым давали для более полного ответа учебники. На этом фоне резким контрастом была строгость преподавателей к моей персоне. Меня просто топили, топили на какой-то, казалось мне, глупости и ерунде. Среди экзаменаторов был только один преподаватель, с которым мне пришлось работать на протяжении нескольких лет. Остальные никогда не вели занятий на нашем курсе и спрашивали о каких-то ненужностях и мелочах. Но в итоге я не сдала экзамен. Мои подруги, которым я помогала перед экзаменом, успешно его сдали, я же нет. И еще мне пригрозили отчислением. Такая оплеуха разом оглушила не только меня, но и моих подруг. Мы сидели на лавочке в Струковском парке и думали, как быть дальше. Вернее, обдумывали мои подруги, я в это время плохо что-либо соображала.
- Надо идти к ректору института, - говорили они, - показать зачетку. За все пять лет только хорошие оценки - и вдруг неуд. Либо ты резко сошла с ума, либо тебе раньше ставили не те оценки, либо надо пересдавать - таким было резюме посиделок.
Идти в ректорат я очень боялась, а зря. Главный в институте принял меня доброжелательно, полистал мою зачетку и очень удивился случившемуся, срочно позвонил в деканат моего факультета и потребовал назначить день пересдачи.
Одна из моих подруг помогала там по уборке кабинета для экзаменов и на одном из билетов по русской литературе сделала небольшую пометку. Потом приехала ко мне с ответами на вопросы этого билета и заставила вызубрить. Не выучить, а именно вызубрить, как таблицу умножения, как падежи.
- В таком состоянии, - повторяла она, - отлично ответить «от себя» ты не сможешь, расскажи, как стишок, не пускайся в дискуссии, пробубни текст, и все сдашь. Билет я пометила. Ищи глазами крестик.
Утром в день пересдачи девчонки пришли меня поддержать, одна подружка сказала, что сходила в церковь и поставила за мою успешную пересдачу свечу (мне тогда показалось это излишней наивностью).
- Девочки, - обратилась к нам экзаменатор, - что-то не могу найти ключи от кабинета.
А это был именно тот кабинет, где на полочке лежал и ждал меня помеченный билет. Лежал билет моей надежды! И вдруг мне предлагают пройти в соседнюю аудиторию.
- Экзамен состоится в другом кабинете, у секретаря есть второй экземпляр билетов.
Все поплыло у меня перед глазами…
Кто-то из моих девчонок стал подбадривать меня:
- Ничего страшного, ничего страшного, - наверно, так говорят людям со смертельным диагнозом. Их начинают уверять, что все хорошо, что они еще выкарабкаются, но при этом смотрят печально и виновато. Мне от отчаяния захотелось кричать! Но первые слова, которые пришли мне на ум, слова, которым меня никто не учил, но которые прорвались из самой моей глубины, были: «Господи, помоги! Господи, помоги! Господи!..»
Если бы все, что я чувствовала, крикнула в голос, снесло бы крышу института, но я молчала и выбирала билеты. Крестика ни на одном, конечно же, не было. Зато в сердце моем была молитва. Экзаменаторы красиво разложили билеты на столе. Я протянула ладонь над этой белой скатертью из билетов и в душе прокричала всем сердцем: «Ты же есть, Господи, так услышь меня».
Взяла листок не глядя, с середины стола, развернула к себе и еле сдержалась от слез - это был тот самый, единственный вызубренный мною билет, который заботливая подруга отметила крестиком. Крестика на этом билете, конечно, не было - но это был тот самый билет! Пересдача прошла на одном дыхании, преподаватели смотрели на меня и дивились.
- Вот ведь как можешь хорошо отвечать, когда захочешь, - сказал один из них.
А мне показалось, что причина в чем-то другом. За дверью ждали мои верные подруги, а когда узнали, что я вытащила тот единственный билет, счастливый билет, то смогли только восхищенно проговорить:
- Это чудо, просто какое-то чудо.
А во мне поселилось чувство, что легко пометить обманом билет, но несравненно сложнее найти среди их множества нужный - не тот, помеченный человеческой рукой, а отмеченный Тем, Кто всю нашу жизнь наполнил смыслом и каждый случай создал не случайно.
Ольга Круглова
|
