|
Вот уже несколько недель просыпаюсь от пения хвалебного гимна святого Амвросия, епископа Медиоланского: «Тебе Бога хвалим, Тебе Господа исповедуем». Это вполголоса поёт матушка-келейница монахиня Мария. Она готовит трапезу для братии и поёт. Один из гостивших у нас батюшек посоветовал ей выучить эту песнь, а потом пропевать её три раза в день, тогда и на душе будет хорошо. Матушка меня спрашивает: «Правда ли это?» Мой язык иногда отвечает, прежде чем успею подумать: «Лучше петь эту песнь постоянно, хвалить Господа, этим мы и будем заниматься в раю. Это наше райское делание. Если ты будешь петь постоянно в течение дня, от тебя удалится всякое зло, и вирусы гриппа, и возбудители желудочной язвы, не говоря уже о бесах и демонах. Да и настроение будет радостное и торжественное». Матушка приняла это как руководство к действию. Смотрю, действительно лицо её просветлело, морщинки, которые пролегли от мирских забот, разгладились. Пожалуй, и в самом деле нужно выучить этот гимн и тоже начинать петь.
Выхожу на службу. Красота – это свидетельство Божие – такая, что дух захватывает. Дух захватывает от благодарности к Нему. Как благ Господь, всё даёт для спасения души! Храмы стоят, святые таинства в скиту совершаются, книг и образов – множество, кельи тёплые, столы нескудные, вода чистейшая и вкуснейшая, жаркая баня, тёплый автомобиль с хорошей проходимостью, чтобы ездить на требы, и даже здоровья довольно, чтобы молиться, и недостаточно, чтобы резвиться. Всё Господь взвесил, всё дал в меру – ни больше ни меньше для спасения души. Живу у Христа за пазухой в радости и без личных проблем, так что это даже вызывает у некоторых зависть. Предлагаю им совет святого царя и пророка Давида: «Возложи на Господа печаль свою» или «Вкусите, и вы увидите, как благ Господь. Блажен человек, уповающий на Него». Мне отвечают, нередко с ехидцей: «Хорошо устроился». Предлагаю: «А что, давайте и вас постригу в монашество». Шарахаются, пугаются. Почему? Наверное, хотят жить, как хотят, а не как надо.
Но жизнь моя не беззаботная. На прошлой неделе трижды я уходил из онкологического диспансера после девяти вечера, после двух-трёх соборований. А утром, в шесть сорок пять, уже снова был в больнице, причащал больных в разных палатах. Конечно, устаю, но эта усталость приносит и радость, и удовлетворение. Несколько раз говорил больным: «Если я вам нужен, то буду и ночевать в больнице». Но увы, этого не потребовалось. Несколько лет хожу туда. Служим молебны о болящих, водосвятные молебны, общаемся. Мне очень хотелось, чтобы эти люди исцелились. Я честно просил этого у Господа. А потом понял, что это дело врачей безпокоиться о теле. Моё же дело – безпокоиться о душе больного. Успеть душу его ещё при жизни направить в жизнь вечную, не дать пропасть в смерти вечной. Сознаюсь, что не преуспел в этом. Это моя боль и печаль. Помню телекадры аварии на Саяно-Шушенской ГЭС. Люди не хотят погибать, они активны и бегством спасают свои жизни. В больнице же из двухсот человек на молебен приходят десять-пятнадцать человек, а иной раз и тех не увидишь. Некоторые постоят две-три минуты, махнут рукой, мол, нет тут ничего интересного, и уходят.
Кто же пациенты онкологической больницы? Очень немного православных, воцерковлённых людей. Есть, конечно, и неверы, но большинство верующих по принципу: «Главное – Бог в душе». Это летучее выражение, от которого плакать хочется. Я слышу его от тех, кто хочет оправдать то, что он не ходит в церковь. У этих людей в душе, как правило, не Бог, а что-то совсем другое. Это самая многочисленная группа крещёных и некрещёных людей, если и не враждующих с Церковью, то являющихся полем действия для сект, магов, колдунов, суеверий, невежества. Нет, не Бог у них в душе, а некая сила, напевающая: «Зачем тебе посредник – священник? Зачем тебе храм?» И таким образом эта армия людей отпадает от Церкви, от её святых таинств, источника вечной жизни, безсмертия. Они совершенно не умеют слушать. Слышат только себя. Себя они считают хорошими, не видят грехов, из-за которых оказались в больнице.
На днях похоронили близкого мне человека – Нину, жену брата, умершую от рака. Гроб опустили в могилу и начали засыпать. Люди говорили о том, какой это был светлый человек, добрый, отзывчивый. Нина всем хотела помочь, часто ей это удавалось. Хорошая хозяйка, верная жена, заботливая мать, хлопотливая бабушка. Всё верно. Она была замечательным человеком. Но для спасения этого мало. Это не подвиг – быть хорошим, а нормальное, естественное состояние, когда человек не болеет злобой, понимает, что любое добро к нему вернётся. Что же нужно для спасения? Мы много молились за Нину, соборовали её, служили панихиды, отпевали. Это всё много часов непрерывной молитвы об одном, но самом главном – о прощении её грехов. При этом певчие взывали к милости Божией: «Господи, помилуй». Священник Олег Скобля в своей песне просит: «Господи, дай мне веру, дай надежду, дай любовь». Думаю, когда Бог это всё даст? Когда очистим себя покаянием. А как это сделать вне Церкви? Помню, после операции Нина сидит, смотрит на бабочку-капустницу, говорит: «Смотри, смотри, бабочка!» Неужели раньше не видела? Но кролики, козы, огород – вся эта суета отвлекала, мешала ей. Приближение смерти высветлило её, с покаянием она ушла к Богу. Вот добрая смерть.
Дана ли она будет тем, у кого «Бог в душе»? Приглашают меня на днях квартиру освящать. Вся она домовятами увешана, от здоровенного, в полметра высотой, до меховых, маленьких, ну и подкова тут и всё, что нужно, чтобы без Бога обойтись. Я подумал: а будет ли хоть какой-то толк от того, что я освящаю это жилище? Ясно, что нет. Люди не живут духовно, не слышат священника, дорожат ложной свободой – делать всё, что заблагорассудится. «Бог в душе?!» Нет Отца у тех, кому Церковь не мать. Идут они чередой мимо храмов – в больницы, с божками в душе без веры, надежды, любви. Пожалей их, Господи, вразуми, спаси и сохрани.
Игумен Игнатий (Бакаев)
|
