|
«...Как наше слово отзовется»
В моей юности, в девятом классе, в кабинете русского языка и литературы на стене было приведено мудрое высказывание: «Словом можно убить, словом можно спасти. Словом можно полкиў за собой повести». Мы, упрямые подростки, не особо придавали значение этому высказыванию. Но жизнь подставляет свои доказательства. И приходят на память уже другие слова: «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется». Есть у меня знакомый, сейчас уже солидный человек в возрасте, Православный христианин, который с особым трепетом относится к любым словам. Потому что знает – у любого, даже, казалось бы, безсмысленного высказывания, могут быть неожиданные последствия.
Давно, когда он еще был студентом, пришлось столкнуться ему с упрямым преподавателем, непонятно за что невзлюбившим его. Невзлюбил он его на лекциях, не одобрял на практических занятиях и пообещал: экзамен мне ты не сдашь. Пришло время сессии. И вот все экзамены сданы на отлично. Остался один – у упрямого преподавателя. Долго спрашивал он студента. Предлагал задачи, проверял конспекты. И -так и не поставил положительной оценки. Пришлось вместо летних каникул готовить несданный предмет. Молодой человек подошел к делу со всей серьезностью – попросил, чтоб его подтянули ребята из отличников, сам изучил все учебники вдоль и поперек, прорешал все задачки в задачнике. Но, как ни старался, преподаватель выше тройки ему так и не поставил.
Начался новый учебный год, с тем преподавателем нашего студента больше ничего не связывало – курс закончился. Но вот обида осталась. И когда кто-то из ребят, помладше курсом, спросил у него мнение об этом преподавателе, он в сердцах бросил: «Да чтоб он помер!». Сказал – и забыл о сказанном, мало ли что мы говорим в минуту гнева... А наутро пришлось вспомнить: у входа в институт висела табличка с некрологом. В тот же вечер преподаватель скоропостижно скончался.
Скорее всего, это просто совпадение. Но ведь кто знает... Придя к вере, мой знакомый посчитал этот свой поступок основанием для серьезной исповеди. «Даже если и нет в этом моей прямой вины, – говорил он, – желать человеку смерти все равно нельзя. Даже и не всерьез... С тех пор прежде, чем что-то сказать, я внимательно думаю – а как отзовется мое слово?»
«Может, услышит меня Господь...»
Когда я работала еще в светской газете, в отделе социальных проблем, было у меня одно интересное знакомство. Приезжала к нам в отдел наша давняя читательница, уже старушка, приезжала издалека, почти что с окраины области. Навещала детей, а перед отъездом заходила в редакцию – просто пообщаться, расспросить о делах, рассказать о себе, а то и угостить плодами своих трудов.
Не вспомню сейчас, как ее звали, но врезалась в память одна история, которую она мне как-то рассказала.
– Я ведь раньше, до того как на пенсию ушла, – начала она свой рассказ, – работала в нашем районном роддоме. Много детишечек руки мои приняли, а ведь и убили – тоже много. Неверующая была, аборты делала. Руки у меня, можно сказать, по локоть в крови. Она тяжело вздохнула и посмотрела на свои руки – с таким сожалением и болью, что ее саму стало жалко.
– К вере, когда пришла, – продолжила она, – каялась, конечно. И каждый день каюсь, батюшке нашему на каждой исповеди говорю, что страшная грешница я. И боюсь ведь: как отвечать перед Господом буду, когда на тот свет уйду? А особенно страшно стало мне, знаешь, дочка, когда? Вот я тебе сейчас историю расскажу – если б не своими глазами видела, сама бы не поверила. Была у меня коллега, тоже гинеколог, женский врач.
Помоложе меня маленько. Так вот, почти все аборты, которые у нас в районе женщины делали, – все на ней были. Она никому не отказывала, даже если и нельзя было делать – все равно делала. Бабы-то наши, кто не хотел, чтоб знали о беременности родные да односельчане – всегда к ней шли. Никому не отказывала. Ну, деньги тоже брала, конечно. Не мне ее осуждать, сама-то лучше ли... Жалко мне ее. Я-то, старая, к вере ближе к пенсии пришла. Тоже ведь, как она, малышей этих, что в утробе матери только-только зародились, за людей не считала. Удаляли, как аппендицит, ни о чем не думая. А как узнала все – ужаснулась тому, что делала. Пришла в роддом наш, в консультацию, женщина та уж заведующей была. Я к ней: «Так, мол, и так, что ж мы делаем-то?! У нас тут у всех руки в крови запачканы! Нельзя так, надо сделать что-то...» А она мне только в лицо рассмеялась. Мне так горько стало... Не сдержалась, говорю: «Накажет тебя Бог». А она дальше смеется. Не послушалась, значит. Ушла я. А буквально через неделю – слышу – несчастье. Умерла она, да так, что, когда я вспоминаю, до сих пор волосы на голове шевелятся... Кровь горлом у нее пошла, внезапно. И так сильно, что ни остановить, ни помощь никакую ей оказать не успели. Так и захлебнулась в крови-то... Все мы за поступки свои отвечаем. Дал бы Господь только время покаяться, искупить грехи свои здесь, пока жива еще. Дает пока Господь силы – в храм хожу, батюшке нашему помогаю, да еще вот отговариваю сельчанок наших от аборта, рассказываю, сколь страшно это. И за деточек, мною погубленных, молюсь. Может, услышит меня Господь, простит...
Татьяна Горбачева
Рождённый в рубашке
Своего мальчика я считаю Божьим подарком, т.к. он родился в рубашке. До того мне было видение – наблюдала, как облачают его ангелы в белое одеяние. До Сандро я потеряла пятерых детей. Все они рождались здоровыми, но почему-то на третий-пятый день умирали. Ни я, ни мой муж Сосо не имели на сердце чего-то плохого и не понимали, за что нас наказывают. Поэтому мы решили усыновить ребёнка и даже приступили к поискам. В это время я снова забеременела... А перед этим вижу сон: пожилая женщина держит в руке окровавленный нож, режет младенцев, а сама плачет. Увидела меня и взмолилась: «Скажи Сосо, пусть избавит меня от этой муки. Я его бабушка Даро. Пусть поможет моей душе! Сам поймёт как...»
Проснулась я, вся дрожа. Тут же спросила у Сосо:
– Кто была твоя бабушка? – и рассказала сон.
Выяснилось, что Даро была известной абортёршей. Перед смертью очень мучилась и умоляла всех:
– Молите Бога обо мне! Не оставляйте одной в аду!
Но она скончалась в такое время, когда Церковь почти никто не признавал. Никому и в голову не пришло утруждать себя молитвами о покойнице. Когда я это всё узнала, сразу же поняла, из-за кого мы страдаем. На второй же день пришли мы к моему духовнику и заказали панихиду по усопшей Даро, освятили её могилу и раздали милостыню. И, как ответ на наши действия, увидела я ночью сон: принесли мне ангелы младенца и надели на него рубашку. Как-то сразу успокоилась и поняла, что моему сыну ничего не угрожает.
Анна, г. Тбилиси
Мой хранитель
Я встретила эту женщину с ребёнком по дороге в одну деревню в Имеретин. Она ждала рейсовый автобус. Сели мы рядом. Нино Макаридзе рассказала мне свою историю и тем самым сделала долгую дорогу короткой:
– Пока я не стала студенткой, то даже в Кутаиси не была. Я и две мои однокурсницы вместе сняли квартиру, куда часто заходил брат одной из подруг и оставался ночевать. Резо сразу положил на меня глаз и стал клясться мне в любви. И я влюбилась, тем более что внешность у него была впечатляющая и характер неплохой. Я ему полностью доверилась.
Однажды он пришёл в такое время, когда никого не было дома, и случилось то, что должно было случиться... После этого Резо изменился, стал как будто избегать меня, хотя я забеременела. Узнав об этом, он будто с ума сошёл:
- Разве время сейчас ребёнка заводить?! Убери его немедленно!
Что мне было делать? Родители бы меня не простили. Договорилась с врачом. На аборт меня должен был отвезти Резо. Я уже собиралась выйти из дома, как позади меня в комнате будто зажглась лампочка. Оглянулась – и чуть в обморок не упала. От шифоньера до зеркала шёл яркий луч света. Я приблизилась к зеркалу и увидела своё отражение, а за ним – какое-то светящееся существо. Оно посмотрело мне в глаза, потом на мой живот и сделало отрицательный знак головой: «Нет». После этого видение исчезло, а я от страха потеряла сознание.
Когда пришла в себя, то обнаружила, что лежу на полу, а над головой у меня стоит Резо. Я заявила:
– Даже если умру, всё равно рожу этого ребёнка! А ты уходи. И никто от меня не добьётся, от кого я рожаю. Отстань от меня!
Резо стал меня ругать, но я его даже не слушала. Тогда мне было 20, а ему 23. Не хочу вспоминать, что я перенесла, когда стал виден живот, тем более что я так и не призналась, кто отец ребёнка. Родители даже избили меня, но ликвидировать беременность не потребовали, особенно когда узнали, что из-за врождённой патологии второй раз стать матерью у меня, может быть, не получится.
От духовника я не скрыла, какое чудо сохранило мне дитя. Он прослезился и сказал:
– Это тебе Ангел-хранитель явился. И раз ты его послушалась, он и в будущем тебя не оставит.
Так и случилось. Как только Резо увидел сына, настолько полюбил его, что попросил у меня прощения. Ребёнку было два года, когда мы поженились. Резо и сейчас жалеет о том, что желал смерти своему сыну, так сильно любит его.
Закончила Нино свой рассказ и обняла сидящего рядом 11-летнего мальчика.
Инга Джакели
|
