№8(92)-2011

Кому ведомы чудеса, творящие Слово Его? Ушёл из жизни учёный человек, крупный руководитель – директор ведущего отраслевого исследовательского института. Родственники пришли в собор оформлять отпевание. Пришли без напускной скорби, без деловитой погребальной суеты, без вельможного высокомерия, как-то мудро и естественно соединяя кончину близкого человека с началом его новой, невидимой жизни. Интуитивно определив в них совопросников души своей, я предложил им ночное чтение Псалтири. Они не раздумывая согласились, да еще попросились остаться при усопшем на всю ночь. Внесли дорогой тяжёлый гроб, открыли. Покойный лежал на спине: белоснежная наволочка подушки хорошо оттеняла его волевое и простое лицо. Глаза были закрыты крепко, губы тоже плотно сжаты, и казалось, что он тихо и радостно улыбается. Весь он напоминал благородные лица со старых довоенных фотографий.

Над головой родственники зажгли пучок свечей, сноп мерцающего света от которых пытался согнать мертвенные тени из-под глаз усопшего. Один тёплый луч свечи коснулся моей груди и, словно чудотворный жезл Моисея, вызвал к жизни поток добрых чувств: захотелось крепко обнять всех людей – и живых, и отшедших в мир иной – и говорить им дивные певучие слова псалмопевца Давида, великого поэта библейской древности.

«Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых» – начинаю читать Следованную Псалтирь, старинную книгу размером с напрестольное Евангелие, по которой, должно быть, молилось не одно поколение соборян. Удивительно и ласково думается о всех людях земли: все призваны таинственной силой, живущей в них, победить смерть, все идут смертными путями к безсмертию.

ПЕРЕЛОЖЕНИЕ ПСАЛМА 1

Блажен, кто к злым в совет не ходит,

Не хочет грешным в след ступать

И с тем, кто в пагубу приводит,

В согласных мыслях заседать.

Но волю токмо подвергает

Закону Божию во всём

И сердцем оный наблюдает

Во всём течении своём.

Как древо, он распространится,

Что близ текущих вод растёт,

Плодом своим обогатится,

И лист его не отпадёт.

Он узрит следствия поспешны

В незлобливых своих делах;

Но пагубой смутятся грешны,

Как вихрем восхищенный прах.

И как злодеи не восстанут

Пред Вышнего Творца на суд,

И праведны не воспомянут

В своём соборе их отнюд.

Господь на праведных взирает

И их в пути Своём хранит;

От грешных взор Свой отвращает

И злобный путь их погубит.

Михаил Ломоносов (1711–1765)

Добросовестно читаю Псалтирь с полным размахом души, словно принося последнюю отчаянную жертву Господу: «Прости вся, елико ти согреших, яко человек, паче же не яко человек, но и горее скота…»

Рядом с этими словами идут другие мысли. Я знаю, что умер большой начальник, но обычный человек, думаю о всей работе его, и она мне кажется поражающе большой. Это сердце, переставшее жить, – всё ли верно сказано им на земле, о чём думало оно при земной жизни?

«…Вольная моя грехи и невольная, ведомая и неведомая, яже от юности и от науки злы и яже суть от нагльства и уныния…»

Всё ли сделано им для спасения души? И что можем сделать мы, зде оставшие? Около меня – мёртвый и будто бы спящий, а на лавке у гроба – живые и бодрствующие молящиеся родственники. И я руковожу их песней, которую они поют вместе со мной Ему, Владыке жизни, о спасении родной души!

Завершая очередную «Славу», перелистываю книгу в самый конец, где помещена особая молитва за усопшего: «Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежде живота вечного…». Я читаю эту молитву, и в душе у меня горит костёр высоких слов и чувств, и я благодарно взволнован. В затемнённом соборе стоит басовый гул, как будто архангельские голоса доносят из углов: «Прощается вам, всё прощается – живите вечно!»

Вдруг замечаю: на пожелтевшем от времени листе молитвы откуда-то появляются свежие маслянистые разводы и с каждым перелистыванием их становится всё больше. Недоуменно отираю платком руки – они сухие. Вглядываюсь пристальней и вижу, как с началом молитвы на бумаге появляется мельчайшая росинка: по мере чтения она наливается серебрящимся соком, вырастая в спелую жемчужную ягоду. При очередном перелистывании бумага впитывает её – вот откуда на жёлтом листе древности эти загадочные пятна.

Я изумлён. Мы знаем о чудесности мироточения святых реликвий, но природа и смысл этого явления людям непонятны. Вдумываюсь вскользь, не прерывая чтения. Поглощает людей сень смертная – и не может поглотить, доносит мне эту истину живая набухающая капля, знак Его небесной милости ко всему грешному человечеству и награда нам, усердно в унисон молящимся у тела покойного. И не забываем ли мы сегодня значение соборных церковных прошений, не происходит ли в нас какое-то угрюмое и безплодное самозамыкание в себе и умаление жизни в Святом Духе? Не наступает ли время вновь возгореться нашей общей молитве, для чего и даются нам чудесные намёки – Божьи знамения? Ведь заповедано нам не ограничиваться одним обрядовым отношением к Богу, но возрастать в молитвенном чувстве, в ощущении Божественного мира. Но способны ли мы без всякого догматического мудрования сказать совсем просто своим близким вслед за апостолом: «Умоляю вас… Господом нашим Иисусом Христом и любовью Духа подвизаться со мною в молитвах к Богу» (Рим.15,30). Вся сила Церкви в её неотмирности, в предощущении жизни вечной, и там, где, по слову Христову, «двое или трое собраны во имя Его», где преодолевается обособленность, там начинается соборность, там начинается любовь. И когда вера освещена лучами любви, тогда слова и обряды видятся не символическими, а простыми и действенными, и тогда совершается чудо.

ПРО ЧУДЕСА

Вся наша жизнь – ожидание чуда.

Чудо – у моря свой камень найти.

Чудо – на горы взойти и оттуда

Взглядом счастливым весь мир обвести.

Чудо – ребёнка в коляске баюкать.

Чудо – не знать за собою вины.

Чудо – по лесу блуждая, аукать.

Чудо – прожить свою жизнь без войны.

Чудо любви! Но когда и откуда

Может явиться оно – не поймёшь.

Ну, а воистину главное чудо –

То, что ты просто на свете живёшь.

Галина Чистякова

Заканчивается Святая Псалтирь. Кружится голова от блаженного воздуха вечности. В храме и душе становится всё тише, ночнее…

И как будто не случилось ничего особенного…

«Когда душа находится в состоянии безчувстенности и развращения и одержима недугом зависти, тогда она не убеждается никаким чудом. Когда душа благопризнательна, тогда она принимает всё с верой, даже и в чудесах не имеет особой нужды». Свт.Иоанн Златоуст.

Протодиакон Сергий Шалберов