|
Итак, в 1917-1918 гг в России была проведена реформа орфографии: 23 декабря 1917 г (по старому стилю) Народный комиссариат просвещения издал декрет о введении нового правописания, декрет этот был обязателен только для школы, а 10 октября 1918 г Совет народных комиссаров утвердил декрет, согласно которому новые правила становятся обязательными и для печатных изданий. В 1956 г появляются «Правила русской орфографии и пунктуации» (действующие по сей день), которые лишь уточняют и упорядочивают некоторые формулировки, не касаясь при этом правил орфографии. Изменения в русском правописании были изданы как приложения ко второму декрету и состояли они из 11 пунктов, в которых, помимо прочего, предусматривалось исключение буквы ять и замена ее на е, исключение буквы ер (ъ) на конце слов, а также избирательное написание приставок на з и с (в том числе и без): перед звонкими согласными – з, а перед глухими – с.
Многие православные верующие считают необходимым относительно приставки «без» придерживаться дореволюционной орфографии и во всех случаях писать на конце букву з. Существуют ли веские причины, побудившие христиан принять такое решение?
Исконно существительное бес, обозначающее нечистую силу, злого духа, и приставка без в значении «отсутствие чего-либо» имели совершенно разное произношение и написание. В старославянском языке существительное бес писалось через букву ять и произносилось примерно так: [бяс], а в древнерусском языке звук, обозначаемый буквой ять, был средним между [и] и [э], следовательно, слово произносилось как [биес]. Кроме того, существительное писалось на конце с буквой ер, которая обозначала очень краткий гласный звук. Приставка же писалась через букву есть, которая произносилась как [э]: [бэс].
Таким образом, до реформы 1917-18 гг между существительным бес и приставкой без в написании не было почти ничего общего. Именно эта реформа привела к тому, что написание данного существительного и приставки полностью и абсолютно отождествилось. С тех пор у нас в текстах и появились такие непонятные слова, как бес-совестный, бес-культурный, бес-сознательный и т.д. Это что же, бес у нас в России считается очень культурным, справедливым и сознательным? Получается, мы его так чтим и любим, что просто не можем не подчеркнуть, что он и сильный (бес-сильный), и полезный (бес-полезный), и рассудительный (бес-смысленный). А что делать с таким написанием, как «бог – бесстрастный»? Вы только вдумайтесь: получается, что мы своим богом признаем беса. Простите, но Бог, в Которого верю я, - безстрастный.
Поэтому нет ничего удивительного, что такое двусмысленное и непонятное написание (тем более в православной литературе) смущает умы верующих людей. Но возможно, большевистская реформа была неизбежной и необходимой с точки зрения русской грамматики и надо признать ее логичность и целесообразность? Как раз наоборот: даже те филологи, которые полагают, что следует подчиниться большевистскому декрету и признать нормальным и естественным написание приставки через согласную с, - даже они считают, что реформу нельзя признать целесообразной в отношении написания приставок на з/с. Судите сами: большевики объявили, что цель реформы – упрощение русской орфографии. Раньше при написании приставок из, воз, вз, раз, роз, низ, чрез, через и без действовал морфемный критерий: одна морфема (часть слова), в данном случае – приставка, пишется единообразно, невзирая на то, что звучать она может по-разному (это так называемый фонемный принцип – доминирующий в русской орфографии), т.е. на конце этих приставок всегда писалась буква з (как и в современном церковнославянском языке). После реформы выбор согласной в приставке стал зависеть от того, какой звук стоит после приставки: перед звонкими согласными пишется з, а перед глухими – с. Значит, начал действовать фонетический принцип (написание слова максимально близко к звуковому составу любой его формы). Однако это еще не все сложности: новое правило ориентировано не на звук, а на букву. Иными словами, безвкусный пишется через з, потому что основная функция буквы в – обозначение звонкого звука (традиционный принцип). Как видите, трудно не согласиться с тем, что новая орфограмма значительно усложнила правила написания приставок на з/с.
Тогда зачем вводить реформу, которая затрудняет и запутывает орфографию? Ответ на этот вопрос можно найти в словах В.И. Ленина, который дал наркому Луначарскому такое задание: «Если мы сейчас не введем реформы - это будет очень плохо, ибо и в этом, как и во введении метрической системы и григорианского календаря, мы должны сейчас же признать отмену разных остатков старины. Против академической орфографии никто не посмеет сказать ни слова. Поэтому вводите ее поскорее». Итак, Ленин давал приказ о реформе русского языка с целью «отменить разные остатки старины»: вместе с такими «пережитками прошлого», как вера в Бога, самодержавие, православные храмы и иконы, уничтожалась и дореволюционная орфография. Поэтому не случайным представляется то, что приставка стала писаться как существительное, обозначающее самого злейшего врага рода человеческого.
Святитель Тихон, Патриарх Московский и Всероссийский, писал про события, происходящие в России в 1917-18 гг: «…вся эта разруха и недостатки оттого, что без Бога строится ныне русское государство. Разве слышали мы из уст наших правителей святое имя Господне в наших многочисленных советах, парламентах, предпарламентах? Нет, они полагаются только на свои силы, желают сделать имя себе…» Точно так же без Бога, против Бога большевики пытались реформировать русский язык – и дело здесь не только в реформе 17-18 гг: они вводили в русскую лексику новые слова и значения, сознательно выбрасывали из употребления ту часть словарного запаса, которая не удовлетворяла, по их мнению, потребностям нового общества, так появились «вши» в деепричастиях (сделавший, сказавший). Таким образом, революция в языке – политическая акция, направленная на то, чтобы реформированный язык соответствовал духу нового правительства.
С точки зрения лингвистики можно привести еще много фактов, свидетельствующих о том, что возвращение к дореволюционной орфографии в отношении правописания приставок на з/с является обдуманным и обоснованным решением, но когда речь заходит о духовной стороне реформы, лингвистические аргументы отходят на второй план.
Санкт-Петербургский исследователь реформы русского языка Г. Емельяненко писал: «Перед сотнями русских слов «бес» стал как пристав, как надзиратель за тем, чтобы корневое значение было перевернуто. Слова с «бесами» издевательски скрывают в своем звучании похвалу рогатому». А вот что думает об этом известный русский писатель и историк А.И. Солженицын: «Тут последовательно фонетический принцип очень гасит смысл слов…» (Русский словарь языкового расширения).
Некоторые считают, что написание приставки без во всех случаях через з приведет к тому, что для носителей русского языка станет неприемлемым употребление таких слов, как небеса и асбест. Но эти и подобные слова к вопросу о правописании упомянутой приставки никакого отношения не имеют: например, в слове небеса корень небес, а выделение морфемы бес вызывает естественный вопрос: а как объяснить не и а, ведь в слове не может быть «лишних» букв и сочетаний.
Другое дело правописание слов вроде безплатно. Несомненно, что без тут – приставка и никаких других трактовок быть не может. Это также касается прилагательных женского и среднего рода, например, безплатная и безплатное. Однако если мы считаем недопустимым написание слов вроде бесполезный, бессильный и беспримерный, то гораздо проще и рациональнее вернуться к дореволюционному написанию этой приставки и во всех случаях писать з, нежели усложнять грамматику выдумыванием новых правил и исключений.
Итак, большевистская реформа, направленная на упрощение русской орфографии, привела к усложнению правил правописания приставок на з/с и абсолютному совпадению приставки бес и существительного бес, что вызывает вопрос о закономерности и допустимости такого орфографического правила. Если не только простым мирским людям, но и многим монахам и священникам такое написание представляется провокационным и совершенно неприемлемым (что подтверждается реалиями грамматики русского языка и русской истории), не является ли разумным и обдуманным решение вернуться к дореволюционной орфографии. Вспоминаются слова святителя Феофана Затворника: «Побережемся же, чтобы не прогневался на нас Господь и не предал нас в руки учителей наших буйих и злонравных, как и погрозил Он нам недавно…»
Ирина Минко,
студентка филологического факультета МГУ, корректор приходского вестника «Тихоновский Благовест», город Обнинск.
|
