|
РУССКИЙ ПОЛЯК
Поселили в пустую двухместную комнату. Я попросил, если не трудно, подселить соседа непьющего, некурящего и из простых - крестьянина или работягу. На следующий день таковой появился: зовут Станиславом, пожилой, коренастый, почти всю жизнь проработал на стройках, а срочную служил - целых четыре года! - на подводном флоте. Из детдомовцев, так как после войны мать-вдова не могла прокормить четверых детей. Приезжал из детского дома домой только на каникулы. Интересный человек - открытый, жизнерадостный.
Во все поездки я беру с собой складень, молитвослов и Евангелие. Устраиваю на тумбочке или на столике что-то вроде молитвенного уголка. Утром, вечером и перед чаепитием молюсь негромко. А в этот раз я еще захватил непрочитанные номера «Благовеста», вкладыш «Символ веры» из газеты «Завтра» и «Наш современник» со статьей на религиозную тему. Так что столик мой превратился еще и в своеобразную библиотеку.
И вот однажды после молитвы сосед меня спрашивает:
- А ты что, правда, веришь?
- Конечно. А ты разве нет?
- Не знаю. К тому же я католик.
И он рассказал, что родился в западной Белоруссии уже при немецкой оккупации, сам поляк, и крестили его, естественно, в костеле. На этом его католичество и заканчивалось, потому что в четырнадцать лет оставил родные края - училище, Магадан, флот, невеста из-под Самары. Венчался в нашем православном соборе (насколько это канонично, я не знаю), детей и внуков крестил в Православии, даже как строитель участвовал в возведении православного же опять таки храма …
- Так что же ты не перейдешь в Православие?
- А вдруг католическая вера правильнее?
Тогда я провел с ним небольшую беседу. Рассказал, что Благодатный огонь ниспосылается только на нашу Пасху, что святые источники есть только у нас, что в Православии не было безумных и жестоких крестовых походов и инквизиции. Одни факты, без какого-либо богословия. Но это произвело на Станислава такое впечатление!
- Дай мне почитать что-нибудь церковное.
Я протянул ему номер «Благовеста».
А в субботу он напросился со мной на вечернюю службу. В полунищенском поселковом храме осмотрел все иконы, внимательно наблюдал за молящимися, когда крестился я, он тоже крестился - справа налево, поклоны вершил…
В воскресенье отстоять всю Литургию у Станислава не хватило сил, и он ушел на источник за родниковой водой.
Уже в комнате я ему сказал, что в следующее воскресенье будет водосвятный молебен, после которого можно набрать святой воды. Всю неделю он читал привезенную мной литературу и как-то, оторвавшись от чтения, произнес:
- Теперь я понимаю, почему недолюбливал всегда родственников, осевших после войны в Польше и Америке, - католики! Сухие какие-то, расчетливые, нет в них духа. А у русских, даже нецерковных и пьяниц последних, дух есть…
В воскресенье Станислав заказал в храме обедни о здравии и об упокоении своих Православных родственников, после молебна набрал святой воды, взял несколько просфор и уже по дороге в санаторий произнес:
- Приеду домой, скажу жене, чтобы отвезла меня в церковь, - окрещусь. Как-то хорошо после храма: мир как будто другой, не такой слякотный.
Когда же вернулись в санаторий, рассказал не столь удивительную, сколь поучительную историю.
ТАИНСТВЕННАЯ ДЛАНЬ
Есть у Станислава приятель, совсем не старый человек, а тогда, несколько лет назад, был мужиком в полном расцвете сил: жилист, подтянут, под два метра ростом. Один только был недостаток - в детстве лишился половины ступни одной из ног. Но не сдался, а стал усиленно заниматься спортом. И набрался такой силы и здоровья, что никто из сверстников не смел посмеяться над ним. Только одно смущало нашего героя - он плохо бегал. Не то чтобы не быстро, а как-то смешно. И тогда он стал тренироваться скакать на одной ноге, подхватывая рукой больную. Даже ближе к пятидесяти, когда многие его сверстники спились или умерли, он все тренировался и скакал, иногда даже на спор с людьми малознакомыми - те бежали на двух, а он на одной. И выигрывал. И клал небольшой, но конкретный куш себе в карман. И любил повторять: «Все от человека зависит. Вот я с детства инвалид, а посмотри…» Гордость из него так и перла. Он даже на рыбалку ходил один и забредал в екатериновских протоках в такие места, к каким другие не решались приблизиться.
И вот однажды, в день полуосени-полузимы, он отправился на подледный лов. Клев был хорошим, и поэтому рыбак засиделся почти до темноты. Возвращаться обратно решил не по дороге, а напрямую - через болотца и заводи, покрытые льдом. Почти добрался до Екатериновки - вон купола Троицкого храма! - где собирался сесть на автобус, как лед под ним треснул и проломился. Тяжелое рыбацкое снаряжение сразу потянуло вниз, а там не вода, не твердое дно, а болотная слякоть. Вцепился руками в крошащиеся края льда и стал кричать. Никого и ничего. А за перелеском видны уже не купола, а только кресты на светлеющем от звезд небе. И вот тогда этот здоровенный инвалид впервые в жизни начал молиться!
Вдруг из темноты протянулась к нему белая и по-летнему обнаженная рука. Рыбак вцепился в нее двумя своими руками, уже почти окоченевшими. Легко выбрался, сбросил с плеч походный сундук и обернулся, чтобы поблагодарить спасателя и предложить ему выпить из «четвертинки», которую берег до автобуса.
Но, оглянувшись, никого не увидел. Крикнул: «Эй!..», двинулся к ближайшему осокорю и… остолбенел: в округе на снегу не было никаких следов.
Остаток пути до остановки брел как в дурмане, забыв про «четвертинку» и удачный клев.
- Станислав, а что с ним потом было?
- Да мы редко видимся. Но одно могу сказать точно: он как-то присмирел и на спор больше не скачет.
Владимир Осипов
|
