|
Если бы сегодня какой-нибудь юноша спросил меня, как спасти свою душу, я не раздумывая ответил бы ему: возьми на себя бремя заботы о ближнем! Ибо всякая душа, не знающая заботы ни о ком, кроме самой себя, или уже погибла, или находится на грани гибели. Там, где еще не поздно, нужно спасать свою душу заботой о ближнем. Трудно только начать, но когда начнешь, убедишься, что забота о других много слаще заботы о себе. Все великие учителя веры, следуя закону, учили людей жить, трудясь и заботясь о других людях, ближних и дальних. Живя ради других, мы не отказываемся от своей собственной жизни,— наоборот, мы утверждаем и расширяем ее границы. Заботясь о других, мы свою жизнь делаем не горше, а, наоборот, вносим в нее сладость и утешение. Потому Христос не проповедовал ничего противоестественного или сверхъестественного, когда проповедовал любовь к ближнему. И Толстой не говорил ничего противоестественного или сверхъестественного, когда говорил о жизни ради ближнего. И Эмерсон не шел против природы и жизни, когда писал исследование о компенсации. О своем личном опыте я мог бы сказать вот что: в жизни человека столько радости, сколько он проявляет заботы о людях.
Человеку пострадать ради других много слаще, чем страдать ради себя. Потому и Христу было легче переносить крестные муки, чем двум разбойникам, распятым слева и справа от Него.
Заботясь о других, человек приобретает большее достоинство.
Заботясь о других, человек становится возвышеннее.
Заботясь о других, человек приближается к Богу, лучше понимает Бога и по-товарищески становится плечом к плечу с Ним, прислушиваясь к Нему, исповедуясь Ему.
Я замечал, что семейные люди религиознее одиноких, а офицеры в дни войны истовее молятся Богу, чем простые солдаты, и правители, отвечающие за жизнь народа, с большим трепетом говорят о вере, чем люди, заботы которых ограничены собственным благосостоянием. Говорят, что среди морских капитанов нет ни одного неверующего. Это объяснимо: ответственность за множество доверенных душ неизбежно приводит мысль человека к Богу. Однажды я переплывал через Атлантику, и мне довелось присутствовать в трапезной на молитве. В воскресенье в одиннадцать часов зазвучал горн, мы все собрались в трапезной, где капитан «служил молебен»: стоя на коленях, он читал молитвы, а мы пели псалмы. Мы проплывали ровно посередине между двумя огромными могилами — местами гибели «Луизитании» и «Титаника». Вокруг нас бурлил океан, равнодушный к нашим жизням. Под нами зияла могила, глубины которой было достаточно, чтобы в ней поместились Карпатские горы. Тогда капитан корабля вознесся в моих глазах до положения библейского патриарха — до Моисея или Самуила: мысленно я входил в его душу, и мне казалось, что он должен быть исполнен достоинства и возвышен в собственных глазах, потому что его мудрости и мужеству доверены сотни жизней, и в то же время он должен чувствовать священную дрожь перед таинственным присутствием Божиим и невероятное смирение, вызывающее слезы и заставляющее пасть перед Всесилием, Которое и корабль, и все, что на корабле, и океан, и все, что в океане, и всю планету, и вселенную держит в Своей власти.
У простого пастуха, на попечении которого есть хоть десяток овец, душа десятикратно шире, чем у богача-одиночки, который гуляет, обедает и ужинает один, один перебирает свое золото и акции, сидя в тупом, себялюбивом одиночестве, томясь от скуки, которая толкает либо к пороку, либо к самоубийству. Когда Моисей пас овец своего тестя под горой Хорив, то очень заботился о тысячах этих созданий Божиих и был возвышеннее, чем философ Шопенгауэр, искавший во Франкфурте квартиру на первом этаже, чтобы в случае пожара быстрее выскочить, спасая свою собственную жизнь и не задумываясь о том, что будет с жизнями его ближайших соседей. Насколько же духовнее и благословеннее стал Моисей, когда на его попечение был отдан целый народ. Чем забота и ответственность больше, тем больше близость к Богу. Пока Моисей пас овец, он мог восхищаться красотой Божиего мира и трепетать перед несказанным чудом смены дня и ночи. Но когда он стал пастырем и вождем народа, он постоянно должен был быть проводником воли своего Повелителя. Читайте и смотрите, как Моисей молится Богу о спасении народа от неприятельского войска или от голода, или от жажды, или от змей в пустыне, или от болезни; как воздевает он руки к небу, пока его народ сражается с противником; как он внимает воле Божией, когда устанавливает законы для своего народа; как все в своей жизни и жизни своего народа он объясняет Божиим Промыслом: помните сей день, в который вышли вы из Египта, из дома рабства, ибо рукою крепкою вывел вас Господь оттоле! (ср.: Исх. 13, 3); как все дела свои сверяет он с волей Божией; как затеняет себя, чтобы вознести Бога в глазах народа; как на все свои замыслы и планы ищет благословения свыше, от Яхве; как смиренно и без ропота предается всегда решению Всевышнего: и когда призывается стать освободителем и вождем народа, и когда ему преграждается путь в землю обетованную у самой ее границы.
Я не верю, что Моисей когда-нибудь видел Бога. В Библии говорится определенно: когда [Моисей] сказал: покажи мне славу Твою, то получил от Господа ответ: лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых (Исх. 33, 18, 20). Эти слова согласуются с православным учением от Моисея до наших дней, согласуются они и с мнением науки. Нам дано видеть лишь спину Божию, как символично и образно выражается Библия. Нам дано видеть только творение, но не Творца, как говорил Декарт. Нам дано созерцать только феномен, но не «вещь в себе», как выражался Кант. Нам дано познать лишь видимую игру элементов, но не их сущность и глубинную связь и судьбу, как утверждает современная наука.
Все эти определения имеют одно и то же значение. Лице Божие непосредственно увидеть нельзя, и никто никогда не видел его. Мы живем в тени Божией и знаем только тень Его. Свет лица Его — предмет нашего устремления и желания, идеал нашей веры. Но человек, который заботится только о себе, не имеет ни истинного знания, ни истинной веры. Только заботясь о других, можно приблизиться к Богу и, приблизившись, ощутить Его. В Библии Моисей представлен как неразлучный друг Божий. Несомненно, так и было. Мыслями и чувствами Моисей ежечасно дружески обращался к Яхве, молитвенно разговаривал с Ним, в заботах и затруднениях с Ним советовался.
Попробуйте и вы, братья, дружить с Богом. Вам не достичь этого ни знанием, ни умением, ни земной славой, ни богатством, но только добровольной заботой о других людях. Возьмите на себя попечение о своих ближних, которые в этом нуждаются, и вы сразу обогатите свою душу двумя лучшими чувствами (одно принадлежит области Божественного, другое — области человеческого): благочестием и снисходительностью. Только носители большой и искренней заботы о других могут быть хранителями истинного благочестия, а самые заботливые — одновременно и самые снисходительные. Будьте сыновьями заботы и станете сынами Божиими. Станьте заботливыми братьями и станете друзьями Божиими. Создайте малое царство душ, о которых вы будете заботиться, и вы почувствуете в себе широту души великих вождей и царей. Знаете ли ценность свою? Она равна количеству людей, которые не могут жить без вашей заботы. Начните счет с нуля. Если вы живете только заботой о себе, вы еще даже не единица. Если никто на свете не чувствует вашей заботы, значит, вы нисколько не заботитесь о себе. Ваша забота должна охватывать и душу, и тело. Не одними только плотью и хлебом жив человек. Если вы хотите позаботиться о своей душе, вы не сможете сделать этого, не взяв на себя заботы о других. Это естественный закон, очень сокровенный и малоизвестный, но не оккультный или противоестественный. Это естественный закон. Если никто на свете не ощущает вашей заботы,— значит, вы трудитесь только для своей плоти, для своего физического удобства, значит, вы еще не стали единицей, а все еще дробь нуля и единицы, все еще очень и очень малы, малы даже для заботы о самом себе.
Почему Моисей так часто и так помногу разговаривал с Богом? Потому, что велика была забота его. В заботе о других людях человек собирается, одухотворяется и поднимается к Богу. Моисей ближе других израильтян стоял к Богу, даже ближе своего брата Аарона, потому что больше разговаривал с Богом. Постарайтесь и вы как можно больше заботиться о других, и вы увидите, как вступите в разговор с Ним. Сокровенная молитва, связующая с Богом, является необходимой потребностью всех, чьи души полны заботы о других.
Все мы рабы Божии, сознаем мы это или нет. А осознаем мы это тогда, когда начинаем заботиться о других. Это осознают родитель и друг, настоящий священник и настоящий правитель. До тех пор, пока мы заботимся только о своем собственном благополучии, мы чувствуем себя осколком этого мира или неким самодостаточным элементом. Только забота о других открывает нам глаза и дает нам возможность видеть мир и жизнь в их естественной сущности. Только в свете заботы о ближнем мы видим себя как маленькое звено в длинной цепи, связующей Бога и людей, рабов Божиих и человеческих.
Миллионер Рокфеллер был рабом Бога и людей, понимал он это или нет. Для него было бы лучше, если бы понимал: кому много дается, с того много спросится. Горе тому, кто не отдаст должного: взыщется с него неумолимой силой нравственного закона, взыщется с него так, как не ждет, и тогда, когда не ждет, и принесет боль вместо радости, которую бы ощутил, если бы отдал добровольно. Ничего и никому не дает Господь в исключительную собственность, но дает как посреднику, который будет помогать ему в распределении даров. Все мы – посредники и помощники в распределении даров. Все — Божие, ничего нашего нет. Если бы Эмерсон сказал, что его гениальный ум дан ему ради его собственной славы, в этом было бы столько же правды, сколько в заявлении миллионера Рокфеллера, что миллионы даны ему ради его личного удовольствия. То и другое было бы так же истинно, как то, что два плюс два равняется пяти. Оба знаменитых американца были только хранителями Божиих даров. Одного шага в сторону от общепринятого поверхностного восприятия вещей достаточно, чтобы понять, что на всемирной сцене жизни присутствует настоящий коммунизм. Гений Эмерсона и богатство Рокфеллера явились бы всеобщим благом, принадлежа коммуне всего человечества и Богу. Обладатели таких благ только тогда становятся великими и счастливыми, когда они осознают это. Нужно лишь однажды отрешиться от оглушающей мирской суеты, чтобы вспомнить о смерти и признаться искренне, что нам ничего не принадлежит.
Поймите это и вы, братья, поймите, что ваша ценность и ваше счастье в этой жизни зависят от взаимной заботы. Все, что вы имеете,— это всего лишь временный кредит Божий, все вы в одинаковом долгу пред Господом. Все, что дано вам сверх вашей потребности, не ваше и не для вас дано. И знайте, что каждому из вас для жизни нужно намного меньше, чем вы думаете. Больше заботьтесь о других, и все будет хорошо: в этом закон и пророки — в этом Бог единый, а все вы, заботясь о ближних, становитесь чадами Его и друзьями.
Святитель Николай Сербский
|
